"ТОЛСТЫЙ И
ТОНКИЙ" На вокзале Николаевской железной дороги встретились
два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на
вокзале, и губы его, подёрнутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Пахло от
него хересом и флёр-д'оранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и был
навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной
гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком -
его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом - его сын.
- Порфирий! - воскликнул толстый, увидев тонкого.-
Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!
- Батюшки! - изумился тонкий.- Миша! Друг детства!
Откуда ты взялся?
Приятели троекратно облобызались и устремили друг на
друга глаза, полные слёз. Оба были приятно ошеломлены.
- Милый мой! - начал тонкий после лобызания.- Вот не
ожидал! Вот сюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец,
как и был! Такой же душонок и щёголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат?
Женат? Я уже женат, как видишь... Это вот моя жена, Луиза, урождённая
Ванценбах... лютеранка... А это сын мой, Нафанаил, ученик III класса. Это,
Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились!
Нафанаил немного подумал и снял шапку.
- В гимназии вместе учились! - продолжал тонкий.-
Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казённую
книжку папироской прожёг, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил.
Хо-хо... Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе... А это моя
жена, урождённая Ванценбах... лютеранка.
Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.
- Ну, как живёшь, друг? - спросил толстый,
восторженно глядя на друга.- Служишь где? Дослужился?
- Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй
год и Станислава имею. Жалованье плохое... ну, да бог с ним! Жена уроки музыки
даёт, я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за
штуку продаю. Если кто берёт десять штук и более, тому, понимаешь, уступка.
Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведён
столоначальником по тому же ведомству... Здесь буду служить. Ну, а ты как?
Небось, уже статский? А?
- Нет, милый мой, поднимай повыше,- сказал толстый.-
Я уже до тайного дослужился... Две звезды имею.
Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его
искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его
посыпались искры. Сам он съёжился, сгорбился, сузился... Его чемоданы, узлы и
картонки съёжились, поморщились... Длинный подбородок жены стал ещё длиннее; Нафанаил
вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира...
- Я, ваше превосходительство... Очень приятно-с!
Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.
- Ну, полно! - поморщился толстый.- Для чего этот
тон? Мы с тобой друзья детства - и к чему тут это чинопочитание!
- Помилуйте... Что вы-с...- захихикал тонкий, ещё
более съёживаясь.- Милостивое внимание вашего превосходительства... вроде как
бы живительной влаги... Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил...
жена Луиза, лютеранка, некоторым образом...
Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у
тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты,
что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на
прощанье руку.
Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и
захихикал, как китаец: "хи-хи-хи". Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул
ногой и уронил фуражку. Все трое были приятно ошеломлены.
  
|
